Роспись по живописным стенам
Сейчас в центре Ростова можно встретить картины на стенах, которые очень гармонично сочетаются с окружающей их средой и которые хочется долго рассматривать. Это дело рук неравнодушных ростовских художников. Их настенные произведения - не просто самовыражение, а попытка изменить облик нашего города к лучшему, а нас самих сделать немного добрее и чувствительнее к прекрасному. Мы пообщались с одной такой художницей - Марией Хардиковой, которая создала в Ростове уже четыре большие фрески.
- Мария, когда вы стали рисовать на стенах и почему?
- В прошлом году во время прогулки по Петербургу мы с моим мужем Вячеславом Беловым придумали движение «Rainessence», что можно перевести как «суть дождя», «сущность дождя». Петербург дождливый город, и из-за высокой влажности там много стен в плесневелых пятнах. Мы подумали, что было бы красиво, если эти пятна немного допроявлять. Решили рисовать возрожденческие сюжеты. На следующий день пошли рано утром в одну живописную подворотню и нарисовали там скульптуру из летнего сада. Постарались сделать это так, чтобы картина дополнила все, что было на стене. И обратили внимание, что после того, как в подворотне появилась фреска, там перестало вонять нечистотами. То есть люди всё-таки чувствительны к красоте.
- Перед самым новым годом вы во дворе консерватории открыли большую фреску «Шествие странных муз» на стене дома, которого уже нет. Как родилась идея этой картины?
- К этой стене я присматривалась давно. Она была красивая до того, как я стала на ней рисовать: фактурная, с потеками, с вьющимся виноградом. И эскиз я делала так, чтобы он вписался в эту зелень. В общем, старалась учесть все, что есть на стене. Еще я побывала в подвале этого разрушенного дома. Там висят корни деревьев, которых тоже нет. Потом я на стене вверху заметила небольшое растущее дерево. Так у меня сложился художественный образ: есть жизнь, которая течет по своим законам. Мы можем оценивать ее, можем быть ей довольны или нет, но у неё свои порядки, свой строй, своя гармония и красота.
- На фреске изображен какой-то сюжет, или это что-то символичное, абстрактное?
- Меня вдохновляет мифология, причем любая – греческая, скандинавская. Мне нравится, что в мифах в образной форме зашифровано знание о ходе жизни. Вообще, здесь много что зашифровано, если я начну рассказывать, то это будет погружение в мои представления. Реального тут ничего нет, это все моя мифология, но для меня тут каждая деталь имеет смысл. Например, этот дракон вверху, который переходит в музу. Аргонавты, когда плавали за золотым руном, нашли тело убитого змея. А маршрут их плаванья до сих пор обсуждается. Есть версия, что они проходили где-то здесь, в наших краях. И этот дракон на фреске - как бы символ связи нашей земли с античностью. Я специально делала все странным, чтобы зритель остановился и задумался, чтобы его пробрало. Мне кажется, что искусство, изобразительное в том числе, - это такая вещь, которая действует не на интеллект человека, а возможно, в обход сознания.
- А почему были выбраны такие бежевые цвета?
- Специально. Сейчас обилие информации со всех сторон. Все кричит, а то, что тише взрыва, не доходит до сознания людей. Поэтому специально использовала приглушенные цвета, чтобы человек сам стал соавтором. Я хотела, чтобы фреска была не навязчивой, но в тоже время, чтобы цепляла зрителя.
- В Ростове вы сделали несколько фресок. Приходилось ли вам брать у кого-либо разрешение, чтобы рисовать, и были ли с этим проблемы?
- Стену «Шествия странных муз» я согласовывала. С эскизом первым делом пошла в консерваторию, потому что поняла, буду работать на ее территории. Мне дали согласие, но сказали, что стена им не принадлежит. Я пошла в городской департамент архитектуры с эскизом и согласием от консерватории. Там дали отписку, что нанесение на стену росписи возможно, если есть протокол с подписями жильцов дома. Но это стена дома, которого уже нет. Я снова вернулась в консерваторию, попросила документы на эту землю. После долгих поисков нашли какой-то план, где было нарисовано, что двор – собственность консерватории, а вот стена нигде не значилась.
- А как было с другими стенами Ростова, на которых вы рисовали?
- Перед тем как рисовать на стене у Парамоновских складов, мы спросили у руководства мореходного училища. Они сначала разрешили, но потом выяснилось, что эта стена им не принадлежит. Нам пришлось приостановить работы на месяц. Но потом продолжили по устной договоренности с главой администрации Кировского района. Кому принадлежит эта стена, я так и не знаю.
Когда разрисовывала стену на Парамонах, наметила для себя еще одно место – колонны под бизнес-центром «Пять морей». Сразу решила, что не буду ни у кого брать разрешений, иначе наступит осень, а я так и не приступлю к работе. Это место удивительное - вроде бы в центре города, но так запрятано. Когда я там работала, было ощущение, что я в пещере: прям из земли выходит известняковая порода, куда вбиты сваи, сверху нависает «Пять морей», рядом течет родник. Там была странная энергетика. Работала я там пять дней, и на пятый день меня обнаружил дворник.
- Вы еще рисовали на цоколе стены на площади 5-го Донского корпуса.
- Да, это моя первая фреска в Ростове. Ее я нарисовала после того, как мы с художниками сделали выставку в доме Кисина, которая прошла в октябре 2018 года. Это было событие на два-три дня, ее посетило очень много людей. Как мне показалось, на выставке была атмосфера обреченности, уныния. Говорили: дом красивый, но сам по себе рухнет или его разрушат. Я думала «Ну как же так?». Потому что выставка, наоборот, была задумана для того, чтобы показать людям, что мы часть истории, мы создаем историю (выставка называлась «ФакультАктив по истории»). А оказалось, что не все это «прочли». У меня накопились чувства, и мне захотелось высказаться. Поэтому на площади 5-го Донского корпуса я рисовала с таким посылом: нам от прошлых поколений досталось наследие, и в наших силах распорядиться им правильно и сохранить его.
- В каких еще городах вы делали фрески? Как там обстоит дело с разрешением на стены?
- В Питере у нас несколько маленьких камерных объектов. Там мы рисовали, в основном, ни у кого не спрашивая. Некоторые фрески потом кто-то закрасил. В Москве во время фестиваля уличного искусства я рисовала ангелочков на потолке в фойе культурного центра имени Астахова. А летом этого года нас с мужем пригласили поучаствовать в фестивале «Стенография» в Екатеринбурге. Эта работа для нас значима: она крупная, была сделана в центре города и легально. Она получилась фактурной и контрастной по сравнению с современным бизнес-центром из стекла, который находится рядом. На эту фреску мы вдохновились рельефом Донателло (итальянского скульптора эпохи Возрождения. – Прим. rostof.ru).
- В какой технике вы работаете? Какими красками пользуетесь?
- Обычной фасадной краской и колерами, что-то подрисовываю баллончиками. Перед нанесением рисунка грунтую стену. Я называю свои работы фресками. Сейчас этим словом много что называют. Но вообще фреска – рисунок водяными красками по сырой штукатурке.
- Почти все ваши фрески находятся в свободном доступе. Не беспокоитесь, что их кто-то может испортить или закрасить?
- Нет. Вот, например, о стене на Парамоновских складах я хотела сделать книгу отзывов. Но потом решила, что все, что будет появляться на этой стене, и будет книгой отзывов.
