Разговоры о смерти за чашечкой чая: что происходит в стенах ростовского Death Cafe?
На выходных мы говорили о смерти. Я и ещё 15 незнакомых человек, имена которых спустя несколько недель уже почти стерлись из моей памяти. На улице было тепло и солнечно, на столе ароматно дымил чай, соблазнительной горкой лежало печенье, а мы рассуждали о слабости каннибалов к человеческим ладошкам. Лучшей атмосферы для разговоров о смерти не придумаешь.
Несмотря на название, «Death Cafe», или «кафе смерти», не имеет ничего общего с заведениями общественного питания. Здесь нельзя заказать капучино или суп, если сильно проголодался. Мы собрались в обычной, скромной комнате, найти которую смогли только по инструкции организаторов. Наша встреча, сладости на столе, кофе и чай — их личная инициатива. Наверное, рассчитано, что такая атмосфера сделает встречу более неформальной и поможет расслабиться. И если честно, это действительно помогает — с кусочком халвы все идет легче.
Мы сидим вокруг стола с угощениями, как вокруг алтаря. Только за руки не держимся, свечи не жжём и приносим в жертву разве что углеводы и собственные откровения. Последнее — уже немало. Не все пришли сюда с какими-то личными историями, но у большинства они есть. Каждый рассказывает ровно столько, сколько осмелится.
— Это не терапевтическая группа. Вы должны сами понимать, насколько готовы открыться, чтобы не понадобилась терапия. Мы любим и ценим жизнь. И знаем, что разговоры о смерти обостряют вкус жизни, — говорит Оксана ГУБИНА, один из организаторов ростовского Death Cafe.
В самом начале она зачитывает девять принципов работы кафе. Среди них — уважительное отношение друг к другу, отсутствие модераторов беседы и заданной темы, открытость любой теме.
Важная черта встреч — полная конфиденциальность. Вы можете назвать себя любым именем, рассказать что угодно и быть уверенным — вся информация не выйдет за пределы комнаты. Оставь обувь и средства записи за дверью.
Будто в подтверждение этого правила, на встрече отказались работать фотоаппарат и диктофон. В свое оправдание скажу, что все планировалось записывать исключительно с личного согласия присутствующих. Согласие получила, фото, увы, — нет. Даже разговоры приходится восстанавливать только по памяти. Возможно, эта мистика — часть самой концепции кафе.
Death Cafe начали появляться по всему миру с 2011 года. И, несмотря на жуткое название, цель у проекта более чем миролюбивая — дать людям возможность поговорить на тему, на которую в обществе существует негласный запрет.
Первое кафе появилось в доме Джона Хакни в Лондоне. После этого встречаться за чашечкой чая и разговаривать о смерти стало доброй традицией. Сейчас эта практика вышла далеко за пределы Великобритании: кафе смерти работают, как минимум, в 65 странах. Встречи проходят в совершенно разных местах: в настоящих кафе, в арендованных квартирах, на дому у организаторов, — ограничений нет, главное — соблюдать формат.
В общей сложности в Европе, Северной Америке и Австралии действует более 8 тыс. мест, где можно поговорить о смерти и поесть печенья. Вход на встречи свободный и бесплатный, нужно только успеть записаться. Чаще всего кафе существует только за счет личных средств организаторов и добровольных пожертвований, которые помогают покрыть расходы на закуски или аренду.
В России первое Death Cafe открылось в Москве в мае 2016 года и за последние три года проект существенно разросся, распространяясь по разным регионам страны. Наконец, в феврале он добрался и до Дона.
Оксана делится: создать кафе в Ростове ее подтолкнуло понимание, что в городе существует пробел в этой области. И не важно, хочешь ты просто поговорить на тему смерти или рассказать кому-нибудь о травмирующем опыте, поговорить тебе не с кем. В России эта тема достаточно табуирована даже на семейном уровне. Поэтому такое пространство для волнующих разговоров — у многих единственная возможность рассказать то, что давно хотелось.
Насколько глубокий разговор получится и какие темы будут подняты, зависит только от собравшейся группы людей. У встреч, как правило, нет постоянных гостей, поэтому каждая становится экспериментом для организаторов: что же будет сегодня?
— Группа — это отдельная сущность, совокупность людей, которые приходят. Мы не знаем, кто придет. Сегодня были люди с намерением поговорить о личном опыте, но тема вышла на какие-то общие вещи. Сегодня было так, значит, это было нужно. Может, люди придут в следующий раз и уже тогда они будут говорить о личном более открыто. Тут не предскажешь, — рассказала Оксана.
Я не часто веду светские разговоры о смерти, поэтому не знаю, как правильно это делать и насколько хорошо прошла встреча с точки зрения профессионалов. Мы просто говорили. О том, что у кого-то наболело, и о том, что просто интересно. Среди нас — студенты разных специальностей, психолог, приехавший ради встречи из другого города, молодой преподаватель английского и люди, которые решили не называть свой возраст и профессию. Они были едва ли не откровеннее всех.
…Марина беззаботно обсуждает смерть, рассказывает о своей бабушке, которая на склоне лет была всё так же активна и даже успела сама устроить себе поминки. Жалуется на подругу, которая слишком сильно уходит в траур, и расстраивается из-за своей молодой соседки, которая не чувствует вкуса жизни и сливается с толпой. Марина поделилась: такую внутреннюю пустоту она видит сегодня у многих.
Марина дважды пережила клиническую смерть. Для неё действительно страшно то, что можно жить и не наслаждаться жизнью.
— У них есть всё, а они мёртвые внутри. Это страшнее смерти, — говорит женщина.
…Полина сидит в кресле, поджав ноги. У нее яркие волосы и чёрная футболка с изображением рок-группы. Полина пришла в кафе ожидая увидеть готов и мистику. Но в комнате она находит только обычных нас, с которыми демона не вызовешь, но можно попить чай и послушать, как кто хочет быть похоронен. Ответ удивляет — прозябать в земле нет желания ни у кого, группа выбирает кремацию. Но в то же время кто-то возражает:
— А как же оградку покрасить?
Все смеются. За время общения эта оградка всплывала в разговоре множество раз как символ нашего эгоизма по отношению к умершим. Ведь именно этой оградкой мы привязываем и себя к ушедшим, и их к себе, пусть и символически.
В какой-то момент мы начинаем говорить о том, насколько «не вдохновляюще» выглядят кладбища. Кто-то с другой стороны стола спорит:
— Армянское красивое! Вы видели эти склепы?
В группе неожиданно находится девушка, которая в шутку соглашается провести экскурсию по ростовским кладбищам, если кафе вдруг решат устроить в более атмосферном месте.
За пару часов в маленькой комнате прозвучали десятки историй, слышался плач, смех, в воздухе висело задумчивое молчание, когда поднималась особенно деликатная тема. Сложно поверить, что говорить о смерти может быть настолько сложно и настолько легко одновременно. Мы думаем, как обустроить кладбища, обсуждаем старое интервью с завязавшим каннибалом и искренне смеемся (как сидеть спокойно, разговаривая об их любви к ладошкам?).
Психологи говорят, что смех и несерьезные темы — защитный механизм психики. Но некоторым из нас нужны именно такие разговоры.
— Мне просто интересно об этом поговорить, интересны взгляды разных людей на смерть. Здесь такое пространство и люди, которым это интересно, которым хочется слушать истории других. Когда кто-то делится, у тебя расширяется кругозор. Наверное, в прошлый раз мне не хватило такой беседы, как сегодня, — с улыбкой говорит Любовь Филонова, единственная, кто пришёл на встречу не в первый, а во второй раз.
Ответы на свои вопросы и отклик в группе находят не только участники. Что-то новое для себя узнают и создатели ростовского Death cafe.
— На первой встрече для меня была очень важна тема: что остается после нас и что с этим делать? Я поняла, что этот интерес — моя попытка контролировать смерть собственную, что невозможно. Мы можем какие-то моменты продумать, но что будет с нашими детьми, с нашим имуществом, с нашими социальными сетями — мы ничего не сделаем. Само время смерти, когда и как она произойдёт, я не могу контролировать. Я могу только об этом думать, о чем-то мечтать, — делится Оксана.
В конце встречи разговоры не заканчиваются. Продолжая переговариваться, все моют чашки, помогают убирать со стола и медленно одеваются, будто не спешат возвращаться к обыденной жизни.
Я снова замечаю, что за окном ярко светит солнце и воздух дышит теплом. В голове всплывает вопрос, задать который хотелось ещё с самого появления новости об открытии кафе: зачем всё же говорить о смерти?
— Важно понимать: жизнь конечна, мы живём прямо здесь и сейчас. Многие люди живут в мыслях, что когда-нибудь наступит лучшее будущее, когда-то они сделают всё, что хотели сделать. Боятся что-то сделать и жить не так, как принято. На самом деле мы можем в любой момент умереть, и смысл есть только в том, что с нами происходит сейчас, — отвечает Оксана, пока мы идём к остановке.
Мимо нас проносится автобус. Мы расстаемся на Комсомольской площади. Возможно, мы ещё встретимся. Возможно, нет. Но этот небольшой разговор о большой и, оказывается, совсем не страшной теме наверняка останется с нами надолго.