Елена Малышко: «В борьбе с зависимостями речь идёт не о загубленной карьере, а о сохранении жизни»

25.08.2023, /=РО=/Медалью «За доблестный труд на благо Донского края» отмечена профессиональная деятельность главного врача государственного бюджетного учреждения Ростовской области «Наркологический диспансер» Елены Малышко. Это знаковое событие стало поводом поговорить с заслуженным работником здравоохранения Российской Федерации, главным внештатным наркологом министерства здравоохранения Ростовской области не столько о зависимостях, хотя и о них неизбежно, к сожалению. Наша сегодняшняя беседа — о выборе пути и приоритетах в профессии.
— Елена Владимировна, что повлияло на выбор специализации в психиатрии именно в сфере наркологии — такой специфической, с позиции обывателя, и сложной даже эмоционально?
— Ростовский мединститут я закончила в 1986 году. Как оказалось, на самом старте тогдашней антиалкогольной кампании. Наркологическая служба активно расширялась. Мне повезло устроиться в областной наркодиспансер. Запись о приёме на работу у меня от третьего ноября. Как говорили мои наставники, наркология — это фишка психиатрии. И это так. В нашей сфере очень много сложных и интересных случаев. А молодому специалисту этого-то и надо. Ну а любовь к своему делу привили люди, которых считаю своими учителями в профессии: мой преподаватель Алла Фёдоровна Степаненко, главный врач диспансера, которому она меня рекомендовала и который принимал меня на работу, — Василий Фёдорович Кравченко. Среди тех, у кого училась, — и профессор Александр Олимпиевич Бухановский, и мой коллега Сергей Георгиевич Зимоглядов. Все — люди широчайшей профессиональной и общей эрудиции.
— Что, на ваш взгляд, самое сложное в профессии?
— Всегда тяжело, когда уходят люди. Это непоправимо. Это, с одной стороны, коллеги, которые работали с тобой много или не очень много лет, но остались в твоём сердце. С другой стороны — пациенты. Вроде была надежда… Ан нет. В случае лечения наркологических расстройств речь не идёт о надежде — надо мыслить другими категориями. Очень жаль, когда человек теряет контакт с врачом, мотивацию к лечению, уходит. Но не поверите — запоминается только хорошее.
— Разочарование подстерегает любого профессионала?
— В мыслях я прощалась профессией и работой с десяток раз. По причине несправедливости, с которой впервые столкнулась как очень-очень молодой специалист. Несправедливости не по отношению к себе — к тому, что я должна была предпринимать. Ну нельзя именно этого человека отправлять в ЛТП! Это был конец 80-х и заря 90-х — такие были методы лечения, перевоспитания. Потом был период, когда мы могли месяцами сидеть без зарплаты. В 2000-х стало меняться законодательство. Наш пациент сделался виноват априори: с диагнозом — значит, заведомо плохой.
— О «перевоспитании», точнее профилактике: что в приоритете этого большого и важного направления вашей деятельности?
— Сейчас уже очень редко, но ещё звучат обращения к врачу: придите — попугайте. Скажу прямо: это моветон. А главное — не эффективно: они молодые, чем их испугаешь! Вся жизнь впереди — болезней нет, страхов нет, всё нужно попробовать. Так что к молодёжи только на позитивных принципах. Наш коллектив просто «заряжен» на развитие методов позитивной профилактики. Вот только мы поучаствовали в сходах населения в Неклиновском районе: насколько люди оказались заинтересованы, какие вопросы задавали. Потому и ушли и довольные, и проинформированные и заряженные на позитив и добро.
— От кого получаете наиболее живой отклик в таком общении?
— Наиболее благодарная аудитория — медицинское сообщество. На приёме, допустим, в Семикаракорске врач видит эту гипертонию по понедельникам или после праздников: новогодних или майских — у одних и тех же и делает выводы, направляет в наркологию.
И наоборот, самая «провальная» категория — родители. Как они говорят: «У нас хорошая семья», «У нас такого не произойдёт». Потом: «Этого не может быть», дальше: «Ой, все узнают», «Нет лечить нельзя, это конец будущему!» — такая поэтапная риторика. А ведь действительно в этой ситуации будущего как раз и нет! Речь идёт о сохранении жизни самого близкого человека. И это не распущенность. Это болезнь. Нельзя сказать гипертонику: возьми себя в руки — и будет давление как у космонавта. Это не связано с волевым компонентом. А здесь химическая зависимость, её необходимо лечить.
— Елена Владимировна, возвращаясь к выбору профессии, как вы-то решили стать врачом? Почему?
— Любила животных. Мечтала поступить в ветеринарный институт в Питере, но родители не пустили. Пошла в мединститут. Тем более перед глазами был пример мамы — всю жизнь она работала фармакологом. Последние лет десять не получается совмещать административную деятельность с врачебной практикой, иначе помощь пациентам будет некачественная. Старшая дочка работает психиатром в Санкт-Петербурге, младшая готова быть ветеринаром. А у сына хорошие перспективы стать военным врачом: он с семи лет (сейчас ему 14) — кадет.
Пожалуй, появляются все основания говорить о медицинской династии.